Вопросы

Разумеется, у читателя возникает множество сомнений и возражений. В течение нескольких лет мне приходилось в частных и публичных обсуждениях данного предмета отвечать на множество вопросов. В большинстве случаев вопросы эти были более или менее сходны между собой, так что я имел возможность составить перечень тех вопросов, которые возникают чаще всего. В этой главе и в последующей я приведу эти вопросы и мои ответы на них.

Хотите ли вы систематизировать эти вопросы?

Нет, даже не пробую. Я просто хочу заняться преподаванием психиатрии, философии и медицины, так что какие-либо мистификации на данную тему едва ли будут способствовать достижению этой цели.

По опыту я знаю, что всякий человек, который задает серьезные и сочувственные вопросы своим собственным знакомым, друзьям и родственникам, пережившим подобные состояния, вскоре приходит к тому, что его сомнения рассеиваются.

Не являетесь ли вы фантазером?

Как часто происходят подобные вещи?

Я первый должен признать, что не способен дать статистическую оценку этого явления. Но все-таки я должен сказать следующее: количество таких случаев гораздо больше, чем принято думать. Я прочел много публичных лекций на эту тему в самых различных аудиториях, и ни разу не было случая, чтобы кто-нибудь потом не явился рассказать свою собственную историю, а в некоторых случаях даже сообщить ее публично. Конечно, найдутся люди, которые скажут, что человек, переживший такой опыт, скорее всего сам бы прочел лекцию на эту тему. Однако во многих случаях я замечал, что люди, пережившие подобный опыт, даже не являлись на лекцию из-за ее темы. Например, я недавно обратился к группе в 30 человек. Двое из них испытали предсмертный опыт и просто пришли со всеми. Ни один из них не знал заранее темы моей беседы.

Если предсмертный опыт переживается так часто как вы говорите, то почему это не обсуждается так широко?

Имеется несколько причин. Главным образом, играет роль тот факт, что в наше время все предубеждены против мысли о продолжении жизни после физической смерти. Мы живем в эпоху, когда наука и технология сделали огромные шаги в понимании природы и победе над ней. Говорить о жизни после смерти кажется чем-то атавистическим и принадлежит скорее к предрассудкам прошлого, чем к нашему реалистическому настоящему. Поэтому люди, которые испытали нечто, лежащее вне науки, подвергаются осмеянию. Зная об этом, те, кто пережили подобный опыт, неохотно делятся этим открыто. Я убежден, что огромная масса материала лежит скрытой в памяти людей, имевших подобный опыт. Но они из боязни быть объявленными "сумасшедшими" или фантазерами никогда не рассказывали об этом никому, кроме одного-двух близких друзей или родственников.

Кроме того, общественный обскурантизм в отношении событий, связанных с предсмертным состоянием, как будто заранее исключает такого рода феномены из сферы психологических исследований. Многое из того, что мы видим и слышим ежедневно, не фиксируется нашим сознанием. Если же наше сознание привлекается к чему-либо в силу драматичности ситуации, мы, как правило, вспоминаем об этом позже. Многие, вероятно, знакомы с тем, что когда узнаешь значение какого-либо нового слова, то на протяжении нескольких последующих дней это слово попадается тебе постоянно. Объясняется это обычно не тем, что это слово стали чаще произносить вокруг нас или оно почему-то стало нам чаще встречаться. Причина скорее состоит в том, что ранее это слово в окружающей нас обстановке также присутствовало, но поскольку мы не понимали его значения, наше сознание просто пропускало его, не фиксируя.

То же самое произошло на одной моей недавней лекции. Была объявлена дискуссия, и первый вопрос задал врач. Он спросил: "Я долгое время работаю в медицине; если то, о чем вы говорите, происходит так часто, то почему я об этом никогда не слышал?" Зная о том, что в аудитории обязательно найдется кто-нибудь, кто знает об одном или нескольких из таких случаев, я тут же обратился с вопросом к аудитории: "Слышал ли кто-нибудь еще о чем-либо подобном?" В этот момент жена этого врача подняла руку и рассказала об одном случае, который произошел с близким другом этих супругов и был весьма похож на то, о чем говорилось в лекции.

Чтобы привести другой пример, я расскажу об одном враче, который впервые узнал о подобных вещах, прочтя статьи в старых газетах, упомянутых мною на лекции. На следующий день к нему неожиданно приходит пациент и рассказывает случай, весьма сходный с тем, о чем он читал. Врач установил, что этот пациент ничего не знал о моих исследованиях. В самом деле пациент поведал ему свою историю лишь потому, что он был расстроен и испуган тем, что с ним произошло, и пришел просто посоветоваться с ним, как с врачом. В обоих примерах врачи, конечно, слышали кое-что о подобных случаях и раньше, но относились к ним, как к каким-то странным исключениям, а не как к явлению широко распространенному, и, таким образом, не обращали на это никакого внимания.

Наконец, в отношении врачей имеется еще один фактор, который помогает понять, почему столь многие из них незнакомы с предсмертными феноменами, несмотря на то, что большинство ожидает, что именно врачи должны больше других знать об этом. В процессе подготовки врачей на медицинских факультетах будущим докторам постоянно внушается, что они должны остерегаться сообщений пациента о том, что он чувствует. Предполагается, что доктор должен больше обращать внимания на объективные "признаки" течения болезни, а не на субъективные ощущения ("симптомы") пациента, которые, впрочем, также содержат зерна истины. Такое направление, конечно, вполне резонно, т. к. легче иметь дело с чем-то объективным. Однако такой подход имеет следствием игнорирование предсмертного опыта больных, поскольку лишь очень немногие врачи спрашивают об ощущениях и переживаниях больных, которых они вернули к жизни после клинической смерти. Поэтому я и думаю, что именно вследствие такого подхода врачи, которые теоретически должны были бы больше других людей осведомлен о предсмертном опыте человека, фактически знают об этом немногим больше, чем все остальные.

Обнаружили ли вы какие-либо различия в отношении данного явления для мужчин и женщин?

Как мне представляется, никакой разницы ни в содержании, ни в типологии пережитого между мужчинами и женщинами нет. Я встречал как мужчин, так и женщин, описывавших наиболее характерные аспекты предсмертного опыта, которые уже обсуждались, и нет ни одной детали, которая занимала бы больше места в сообщениях, скажем, мужчин, по сравнению с опытом, пережитым женщинами.

И все же различия между мужчинами и женщинами имеются. В целом мужчины, пережившие предсмертный опыт, рассказывают об этом более сдержанно, чем женщины. Мужчины гораздо чаще, чем женщины, отвечали на мои письма лишь кратким описанием пережитого или даже возвращали мои вопросы, когда я пытался получить более подробное интервью. Мужчины, гораздо чаще, чем женщины, отвечали примерно следующее: "Я старался забыть это, подавить в себе". Часто намекали на боязнь быть осмеянными или же говорили о том, что ощущения пережитого ими были столь необычны, что не хочется о них говорить.

Я не могу предложить какое-либо объяснение этому, скажу только, что не я один заметил эту особенность. Д-р Рассел Мур, известный психолог, сообщил мне, что он и другие специалисты наблюдали то же самое. Примерно в три раза больше женщин, чем мужчин, приходят поделиться с ним своими психическими переживаниями.

Другая интересная особенность состоит в том, что значительно большее количество таких случаев, чем можно было бы ожидать, происходит в период беременности. Что также остается для меня совершенно непонятным. Единственное, что можно сказать, это то, что беременность сама по себе есть состояние, сопряженное с повышенным риском для здоровья и многочисленными осложнениями. Если учесть, что только женщины переживают беременность и что они более охотно рассказывают о пережитом опыте, то это в какой-то степени объясняет то, что упомянутые нами события чаще имеют место во время беременности.

Как вы можете быть уверены в том, что все эти люди вас не обманывали?

Тем, кто не наблюдал подобно мне предсмертные состояния и ничего об этом не слышал, очень-легко предположить, что все эти рассказы не больше, чем ложь. Однако я нахожусь в совершенно ином положении. Мне приходилось беседовать с умудренными опытом, зрелыми, эмоционально устойчивыми людьми, как женщинами, так и мужчинами, которые были необычайно взволнованы и даже плакали, рассказывая о том, что произошло с ними за месяц до этого. В их голосе я слышал искренность, теплоту и такие чувства, о которых трудно рассказывать. Таким образом, мне в такой ситуации, которую, к сожалению, нельзя адекватно передать Другим, предположить, что все это лишь искусная ложь, едва ли возможно

В дополнение к моей личной уверенности имеются и другие весьма серьезные отношения не соглашаться с гипотезой, согласно которой все эти рассказы сфабрикованы. Наиболее серьезным подтверждением правдивости является поразительное сходство столь большого количества свидетельств. Как могло случиться, что так много людей, с которыми мне пришлось встречаться, лгали мне об одном и том же на протяжении восьми лет? Теоретически возможность сговора остается и здесь. Конечно, можно думать, что приятная пожилая леди из Северной Каролины, студент-медик из Нью-Джерси, ветеринар из Джорджии и множество других лиц на протяжении нескольких лет поддерживали тайную связь между собой с тем, чтобы мистифицировать меня. Однако я не думаю, чтобы это было сколько-нибудь вероятно.

Даже если допустить, что собранные вами свидетельства не абсолютная ложь, все же нельзя исключить, что вы введены в заблуждение более тонким образом. Разве нельзя допустить, что в течение ряда лет ваши корреспонденты тщательно разработали свои рассказы?

Этот вопрос напоминает о хорошо известном психологическом феномене, когда какое-либо лицо начинает с совсем простого рассказа о каком-либо переживании или событии, но со временем этот рассказ развивается в целую историю. С каждым новым пересказом добавляются все новые и новые подробности, в которые рассказчик начинает верить сам. В конце концов окончательный вариант уже становится весьма мало похож на исходное событие. Однако я не верю, чтобы в изученных мною случаях присутствовало что-либо подобное. Во-первых, рассказы лиц, которых я интервьюировал вскоре после того, как это с ними произошло, в некоторых случаях еще во время пребывания их в больнице, были совершенно схожи с теми, которые мне рассказывали люди, пережившие подобное десятки лет назад. Далее, в некоторых случаях лица, которых я интервьюировал, записали свои впечатления непосредственно после происшедшего, и во время нашей беседы они просто читали свои воспоминания. Эти описания также совпадали по типу событий с теми впечатлениями, которые рассказывались другими людьми, об их предсмертном опыте, имевшем место много лет назад. Кроме того, фактически очень часто я был первым или вторым человеком, которому рассказывалось о происшедшем, и то с большой неохотой, даже несмотря на то, что с момента события минуло немало времени. Разного рода приукрашивания были либо невелики, либо отсутствовали совсем, т. к. даже те случаи, которые рассказывались их авторами довольно часто, не составляют какой-то отдельной группы. Наконец, вполне возможно, что во многих случаях имело место, напротив, уменьшение подробностей пережитого. То, что психиатры называют "супрессией", представляющей собой сознательный процесс контролирования нежелательных воспоминаний, ощущений и мыслей или вытеснения их из сознания. Во многих случаях в ходе интервью спрашиваемый делал замечания, которые отчетливо свидетельствовали о наличии такой супрессии. Например, одна женщина, рассказавшая мне весьма четко о своих переживаниях во время ее "смерти", сказала: "Я чувствую, что со мною произошло гораздо больше событий, чем я рассказываю, но я не могу вспомнить всего. Я старалась подавить это в себе, т.к. я знала, что мне никто не поверит". Человек, у которого имела место остановка сердца во время операции, вызванной тяжелым ранением, полученным во Вьетнаме, очень горячо говорил о том, как трудно ему вспоминать о своем пребывании вне физического тела. "Даже сейчас я не могу говорить об этом без содрогания ... Я чувствую, что там было такое, о чем я не должен помнить. Я старался забыть это". Короче говоря, можно с большой уверенностью сказать, что приукрашивания не являются существенным фактором в формировании подобных рассказов.

Были ли все эти люди религиозными до того, как это с ними произошло? И если это так, то не участвовали ли их религиозные верования и их среда в формировании пережитого ими?

В какой-то мере - да. Как уже упоминалось ранее, упоминание о светящемся существе было неизменным, но определение его и описание варьировались, несомненно, в зависимости от религиозных взглядов лиц. Однако в течение всего исследования я не слышал ни одного описания рая или ада, чем-либо напоминающего привычные картины, характерные для данной религиозной группы. В действительности многие лица напротив подчеркивали, как непохож их опыт на то, что они представляли себе в соответствии с их религиозными взглядами. Одна "умершая" женщина рассказывала: "Я всегда слышала, что когда умираешь, то сразу видишь и рай и ад, но я не видела ни того, ни другого". Другая женщина, пережившая внетелесный опыт после жестокой травмы, говорила: "Странная вещь! Согласно моим религиозным представлениям, я всегда думала, что в минуту смерти вы оказываетесь перед прекрасными жемчужными вратами. Но тогда я просто парила вокруг моего собственного физического тела, вот и все! Это было совершенно неожиданно". Далее, в нескольких случаях я получил свидетельства от лиц, не придерживавшихся никаких религиозных верований до пережитого ими. Их рассказы по содержанию не отличаются заметным образом от рассказов людей, глубоко религиозных. В нескольких случаях встречались люди, которые были когда-то религиозными, но впоследствии, еще до предсмертного опыта, отошли от религии. После пережитого ими, их религиозные переживания вернулись с еще большей глубиной. Другие говорили, что хотя они и читали некоторые книги религиозного содержания, например, Библию, они никогда не понимали многих вещей, о которых читали до тех пор, пока не пережили предсмертного опыта.

То, что вы изучаете, имеет какое-либо отношение к возможности перевоплощения?

Ни один из исследованных мною случаев не указывал на то, что перевоплощение имело место. Но следует иметь в виду, что ни один из них и не исключает такой возможности. Если перевоплощение все же имеет место, очевидно, что между временем выхода из старого тела и вхождением в другое, новое, имеется какой-то промежуток, во время которого душа пребывает в ином измерении. Сама техника интервьюирования людей, вернувшихся после столь близкого контакта со смертью, не совсем подходящая модель для исследования перевоплощения. Другие методы могут и должны быть использованы для исследования перевоплощения. Некоторые используют, например, метод "воспоминания прошедшего" ("Aar age regression"). Некое лицо подвергается гипнозу и ему предлагается мысленно возвращаться ко все более и более ранним этапам его жизни. Когда он достигает наиболее ранних впечатлений, которые он получил в своей настоящей жизни, ему предлагают вспомнить то, что было до этого! С этого момента многие испытуемые начинают подробно рассказывать о своей предыдущей жизни, происходившей в отдаленные времена, в совсем других местах. В некоторых случаях эти рассказы с замечательной точностью соответствуют действительным событиям. Это бывает даже тогда, когда было точно установлено, что испытуемый не мог каким-либо обычным способом узнать о событиях, лицах и месте, которые он так точно описал в своем рассказе. Наиболее известен случай Бриди Мерфи, но имеется много и других случаев, не менее впечатляющих и хорошо документированных, но не столь широко известных. Для тех, кто желает ознакомиться с этими явлениями подробно, можно рекомендовать прекрасное исследование Иона Стевенсона "Двадцать случаев возможного перевоплощения" ("Turuty lases Suggestire of Reincacarnation Tanstevenson, M.D"). Необходимо также упомянуть о том, что "Тибетская книга мертвых", в которой весьма подробно рассказывается о стадиях посмертного существования, говорит о том, что перевоплощение имеет место значительно позже, т. е. уже после тех событий, о которых рассказывают обследованные мною лица.

Приходилось, ли вам интервьюировать кого-либо, кто имел предсмертный опыт в связи с попыткой самоубийства? И если так, то отличались ли чем-либо их ощущения?

Да, я знаю несколько случаев, в которых попытка самоубийства, очевидно, сопровождалась "смертью" (в том смысле, как мы здесь обсуждаем). Такого рода опыт единодушно характеризуется, как весьма болезненный.

Как сказала одна женщина: "Если вы покидаете этот мир со страдающей душой, ваша душа будет страдать и там". Короче, эти люди свидетельствуют о том, что конфликт, который они пытались разрешить путем самоубийства, остается и тогда, когда они умирают, но появляются новые трудности. В своем внетелесном состоянии они уже ничего не могут сделать для решения своих проблем и, кроме того, им приходится видеть трагические последствия совершенного ими.

Один человек, который был подавлен смертью своей жены, застрелился, "умер", но потом был оживлен. Он рассказывает: "Я не попал туда, где была моя жена. Я попал в ужасное место ... Я немедленно увидел, какую ошибку совершил ... Я подумал: "Я хотел бы, чтобы это не было сделано мною".

Другие, испытавшие это неприятное состояние, говорили, что им казалось, что они обречены на долгое пребывание в таком положении. Они ощущали это как наказание за "нарушение правил", выразившееся в попытке преждевременно освободиться от жизни, некоего "задания", исполнения определенного жизненного назначения.

Такого рода замечания хорошо согласуются с тем, что говорили мне некоторые другие люди, пережившие "умирание" при других обстоятельствах. Тем не менее они говорили о том, что самоубийство - большое несчастье, которое сопровождается жестоким наказанием. Один человек, который пережил предсмертный опыт во время несчастного случая, говорил следующее: "Пока я был там, то отчетливо ощущал, что есть две вещи, совершенно запрещенные для меня, - убить себя и убить кого-либо другого ... Если бы я совершил самоубийство, это означало бы, что я швырнул бы Божий дар Ему в лицо ... Убить кого-либо другого - означает помешать Божественному замыслу в отношении этого человека".

Подобные чувства, которые я слышал во многих свидетельствах, содержатся в большинстве древних богословских и моральных аргументах против самоубийства. Любой может в той или иной форме найти такие аргументы у таких столь различных писателей, как св. Фома Аквинат, Локк или Кант. По мнению Канта, самоубийство есть действие, противоречащее Божественным целям, оно есть бунт против своего Создателя. Св. Фома Аквинат высказывал убеждение, что жизнь есть Божественный дар, и что лишать ее есть божественная прерогатива, а не человеческая.

Имеются ли у вас свидетельства от лиц, принадлежащих к другим культурам?

Впрочем, в данной дискуссии я не задавался целью морально осудить самоубийство. Я только сообщаю то, что мне говорили об этом люди, пережившие предсмертное состояние. В настоящее время я как раз занят подготовкой второй книги, посвященной переживанию предсмертного со- стояния, в которой данной теме будет уделено больше внимания.

Нет, не имеются. Одной из причин этого является то, что мое исследование не было строго "научным", то есть я не использовал случайной выборки из всего человечества в целом. Мне было бы очень интересно узнать ° предсмертном опыте эскимосов, индусов, навахо и т. д., но вследствие географических и других ограничений я не мог этого сделать.

Имеются ли какие-либо исторические примеры предсмертных феноменов?

Насколько я знаю - нет. Однако поскольку я был полностью сосредоточен на современных примерах, я просто не имел достаточно времени обстоятельно исследовать историю вопроса. Так что я не удивлюсь, если обнаружится, что такого рода сообщения уже имелись в прошлом. С другой стороны, я склонен полагать, что сообщения о предсмертном опыте будут гораздо чаще встречаться в работах, вышедших в течение последних десятилетий, нежели за более раннее время. Причина этого просто в том, что техника реанимации получила достаточное развитие лишь сравнительно недавно. Многие люди, которые были возвращены к жизни в наше время, ранее просто не выживали. В качестве примеров новейших медицинских достижений достаточно указать на такие приемы, как инъекция адреналина в сердце, снятие сердечного шока, искусственное сердце, искусственные легкие.

Исследовал и ли вы медицинские данные относительно состояния ваших пациентов?

Да, насколько это было возможно, я это делал. В тех случаях, когда я получал приглашение для проведения соответствующего исследования, медицинские данные привлекались для подтверждения состояния больного (т. е. для подтверждения достоверности пережитой клинической смерти). В других случаях вследствие того, что прошло уже довольно много времени, или смерти лиц, проводивших реанимацию, медицинские свидетельств;! отсутствовали. Сообщения тех лиц, клиническая смерть которых подтверждалась документально, не отличались от тех, в отношении которых такие документы представить было невозможно. Во многих случаях, когда отсутствовали медицинские документы, я пользовался показаниями друзей, родственников или врачей пациента, чтобы удостовериться в том, что предсмертные события действительно имели место.

Я слышал, что уже через пять минут после смерти реанимация невозможна, однако вы утверждаете, что в некоторых случаях ваши пациенты были "мертвыми" в течение 20 минут. Как это могло быть?

Многие количественные данные, которые нам известны из медицинской практики, имеют усредненный характер и не являются абсолютными. Данная цифра - "пять минут", - о которой так часто можно слышать, является средней. В клинической практике существует неписаное правило, согласно которому не пытаются реанимировать больного, находящегося в состоянии смерти уже более пяти минут, т. к. после этого начинают повреждаться клетки мозга из-за недостатка кислорода. Однако это всего лишь средняя величина, от которой возможны отклонения в обе стороны в отдельных случаях. Я лично знаком со случаем, когда реанимация имела место через двадцать минут после смерти и не было никаких указаний на повреждение клеток мозга.

Были ли эти люди действительно мертвыми?

Основная причина, из-за которой этот вопрос представляется довольно трудным, состоит в том, что он, по существу, семантический, то есть все зависит от того, какой смысл вкладываем мы в понятие "смерть". Разгоревшийся недавно спор по поводу трансплантации органов показал, что понятие "смерть" не является твердо установленным даже среди профессиональных врачей. Критерии смерти различны не только для врачей и не врачей, но различны даже и среди самих врачей, по-разному они определяются и в разных клиниках. Рассмотрим и обсудим три определения "смерти".

1. "Смерть" как отсутствие клинически определимых признаков жизни.

Некоторые полагают, что "мертвым" можно считать человека, у которого остановилось сердце, прекратилось дыхание, давление крови упало до уровня, неопределяемого приборами, зрачки расширены, температура тела начинает падать и т. п. Это клиническое определение смерти, которым на протяжении многих веков пользовались как врачи, так и все остальные. По существу, большинство людей признавались мертвыми именно на основании этих критериев.

Разумеется, именно это клиническое определение подходило к состоянию тех людей, которых я впоследствии расспрашивал. Как показания врачей, так и медицинские отчеты одинаково свидетельствовали о том, что "смерть" в указанном смысле имела место.

2. "Смерть" как отсутствие мозговой активности.

Развитие техники привело к созданию более чувствительной аппаратуры для определения течения биологических процессов, скрытых от непосредственного наблюдения. Электроэнцефалограф представляет собой прибор, который усиливает и регистрирует даже весьма слабые потенциалы мозга. В последнее время существует тенденция делать заключение о "действительной" смерти на основании отсутствия электрической активности мозга, о которой можно судить по появлению "плато" на записывающем устройстве при снятии электроэнцефалограммы (ЭЭГ).

Несомненно, что во всех случаях реанимации, с которыми я сталкивался, имело место критическое положение больного. Разумеется, не было времени для снятия ЭЭГ, т. к. врачи все усилия направляли на то, чтобы вернуть пациента к жизни. Так что некоторые могут утверждать, что "смерть" этих лиц остается недоказанной.

Допустим на минуту, что для тех лиц, которые считались умершими и были реанимированы, было бы получено плато при снятии ЭЭГ. Было бы ли это необходимым добавлением для наших данных? Я думаю, что нет. Причин этого три.

Во-первых, реанимация всегда происходит в критической обстановке и не должна занимать более 30 минут. Доставка и установка оборудования для ЭЭГ довольно сложна, необходимо некоторое время для достижения оптимального режима работы. В обстановке кризиса и спешки увеличивается возможность ошибочных показаний. Таким образом, даже если представить скептику ленту ЭЭГ с плато, то все равно остается место для возражения, что ЭЭГ была сделана недостаточно аккуратно.

Во-вторых, если даже установку ЭЭГ удастся применить для подобных. случаев качественно, все равно нельзя безошибочно установить, возможна реанимация или нет. Плато ЭЭГ получали и для лип, которых впоследствии удавалось реанимировать. Повышенные дозы наркотиков, которые являются депрессантами центральной нервной системы, так же, как и гипотермия (понижение температуры тела), приводят к появлению плато на ЭЭГ.

В-третьих, если бы даже мне удалось исследовать случаи, для которых имелись качественные данные ЭЭГ, все равно остается место для возражений. Можно, например, сказать, что все это не доказывает, что предсмертный опыт был пережит пациентом именно во время появления плато на ЭЭГ, а не до появления или после него. Так что я прихожу к выводу, что данные ЭЭГ не имеют существенного значения на настоящем этапе наших исследований.

3. "Смерть" как необратимая утрата жизненных функций.

Некоторые предполагают еще более строгое определение, согласно которому никто не может быть признан "мертвым" независимо от того, есть или нет клинические признаки жизни или же появилось или нет плато на ЭЭГ, поскольку последовала реанимация. Иными словами, "смерть" - это такое состояние, когда вернуть человека к жизни уже невозможно. Очевидно, что по этому определению ни в одном из описанных мною случаев нельзя признать, что у моих пациентов имела место смерть, поскольку все они были возвращены к жизни.

Итак, мы видим, что ответ на данный вопрос требует уточнения: что именно мы понимаем под словом "смерть"? Но необходимо сказать, что, несмотря на то, что данный спор носит в основном семантический характер, все три определения имеют существенное значение. По существу, я до некоторой степени согласен с третьим, самым жестким определением. Даже в тех случаях, когда сердце перестало биться на какое-то время, ткани тела, в особенности мозга, еще продолжают жить (потребляют кислород и питающие вещества) довольно долгое время. Необязательно, как могут подумать некоторые, в ряде таких случаев будут нарушаться биологические законы. Для того чтобы реанимация стала возможной, некоторая степень остаточной биологической активности должна сохраняться в клетках тела, даже если ее и не удается определить клиническими методами. Однако в настоящее время, по-видимому, нельзя точно определить, с какого момента возврат назад невозможен. Этот момент может быть различен для разных лиц и, кроме того, зависеть от множества факторов. Несомненно, однако, что несколько десятилетий назад большинство людей, с которыми я беседовал, не могли быть возвращены к жизни. Так же несомненно, что в будущем техника реанимации позволит возвращать многих из тех, кого мы не в силах спасти сегодня.

Итак, давайте допустим, что смерть есть отделение сознания от тела, и что с этого момента сознание действительно переносится в другое измерение бытия. Из этого следует, что существует некоторый механизм, посредством которого душа или сознание высвобождается при смерти. У нас нет оснований думать, что этот механизм работает в точном соответствии с теми явлениями, которые мы видим вокруг себя, как нечто произвольное, скажем, только после некоторой точки, после которой невозможен возврат. Мы также не можем предположить, что этот механизм в каждом случае работает более совершенно по сравнению с обычными процессами, происходящими в нашем теле. Возможно, что иногда этот механизм начинает действовать еще до наступления критического состояния нашего физического тела, делая возможным для некоторых людей быть свидетелями кратких видений других реальностей. Данное допущение помогает объяснить рассказы некоторых людей о том, как они увидели за одно мгновение всю свою прошлую жизнь, внетелесный опыт, и предчувствия людей, что их убьют, возникающие задолго до реальной угрозы.

Таким образом, я хочу только сказать следующее: независимо от того, какого определения смерти, как чего-то непоправимого, мы будем придерживаться - того ли, которое принимали в прошлом, современного или того, которое будет принято в будущем, - независимо от этого те люди, которых я обследовал, были к этому состоянию гораздо ближе, чем все их остальные современники. Одного этого для меня вполне достаточно, чтобы желать их выслушать.

В итоге дискуссии мы видим, что в нашем контексте довольно бесцельно искать точного определения понятия "смерть". То, что имеется в виду за этим выражением по поводу предсмертного опыта, представляется более серьезным. Речь, по существу, идет о том, что поскольку в теле сохраняется возможность некоторой биологической активности, то именно благодаря этому и возникают ощущения, которые мы называем предсмертным опытом.

Я, разумеется, согласен с тем, что во всех обследованиях мною случаях остаточные биологические процессы имели место в телах моих пациентов в то время, когда они были признаны клинически мертвыми. Итак, вопрос о том, действительно ли имела место "реальная" смерть, сводится к более серьезной проблеме, - не был ли вызван предсмертный опыт остаточными биологическими процессами, протекавшими в организме. Или другими словами:

Возможны ли другие объяснения того, что мы наблюдали (т. е. отличающиеся от допущения, что продолжается жизнь после смерти тела)?

Рассмотрению этого вопроса и будет посвящена следующая глава.