Спи, младенец мой прекрасный! [1987 Шеповальников А.Н.

А верно ли, что маленькие дети быстрее растут во сне, или это выдумки бабушек? Как отвечают на этот вопрос специалисты по физиологии и биохимии сна? Оказывается, глубокий сон действительно период наиболее интенсивного роста младенцев. Давно было известно, что рост регулируется одним из гормонов гипофиза. Это главная эндокринная железа, расположенная у основания мозга. Сравнительно недавно выяснилось, что гормон роста на протяжении суток выделяется неравномерно. В основном он выбрасывается в кровь на протяжении четвертой стадии сна, и чем дольше длится эта фаза наиболее глубокого сна, тем больше выделяется гормона, необходимого для стимуляции роста.

Безмятежный вид спящего ребенка много веков служил поэтам удачной метафорой для описания полнейшего покоя. Однако теперь мы знаем, что сон - это активное состояние, требующее высокого уровня деятельности ряда мозговых систем. Они поддерживают гармонию циклического течения сна и способствуют восстановительным процессам в биохимических "лабораториях мозга", где происходит программное сматывание нитей с "клубка забот", скопившихся за день.

В какой степени мудрая природа подготовила мозг новорожденного ребенка к такой ответственной работе? Ведь переход от внутриутробного существования к самостоятельному занимает считанные часы и требует глубокой перестройки всех функций. Впрочем, еще во внутриутробном периоде плод имеет возможность подготовиться к встрече с большим миром.

Недавно в журнале "Сайенс" были опубликованы неожиданные результаты наблюдений группы американских психологов о способности грудных детей "узнавать" знакомую сказку, многократно прочитанную задолго до рождения, когда они еще находились в утробе матери. Это заставляет задуматься о форме и времени первого контакта неродившегося ребенка с внешним миром и с большим доверием отнестись к полуфантастическим рекомендациям прогрессивных мыслителей далекого прошлого, например Т. Кампанеллы, о возможных путях влияния поведения матери на развивающегося в ее чреве ребенка.

В настоящее время в Америке проводится массовый эксперимент с участием 700 будущих родителей, которые пытаются общаться с еще не родившимися младенцами. Впервые к контакту с плодом приступают на 5-6-м месяце беременности. Он начинается с регулярного ежедневного нежного похлопывания по животу матери в течение двух минут на протяжений двух месяцев. Затем, когда будущий ребенок приучается систематически реагировать движениями на это привычное раздражение, отец прикладывает щеку к животу матери и начинает громко говорить одни и те же слова или простые фразы, например: "Малыш, я твой папа!"

Первые результаты подобных опытов, если вполне им доверять, не могут не вызывать удивления. Многие младенцы, родившиеся у 150 беременных женщин, участвовавших в подобном эксперименте, оказались на редкость одаренными. Некоторые из них начинали произносить первые слова уже в четыре месяца после рождения, в семь начинали ходить, а в тринадцать месяцев жизни свободно выговаривали многие трудные слова. Даже с поправкой на вполне понятную увлеченность и, может быть, некоторую необъективность наблюдателей подобные сведения заслуживают внимания. В какой же степени они реальны?

В эксперименте на животных получены доказательства, что мягкие ткани живота и стенки матки полностью не препятствуют проникновению звука извне. Например, с помощью микрофона, установленного внутри матки беременной овцы, удается зарегистрировать слова, произносимые обычным по силе голосом.

Поскольку к шести месяцам внутриутробной жизни слуховой анализатор плода уже способен функционировать, можно утверждать, что звуковые раздражители существенным образом воздействуют на мозг еще не родившегося ребенка и участвуют в его функциональном становлении. Значительна также роль тактильных (ощущение прикосновения), вестибулярных (ориентировка в положении тела) и проприорецептивных (то есть сигнализирующих о напряжении отдельных мышечных групп) раздражителей. Есть и другие, опосредованные через мать, каналы связи плода с внешним миром. По-видимому, плод вовсе не спит все время и уровень бодрствования периодически повышается, что сопровождается усилением его двигательной активности. Именно эти периоды наиболее благоприятны для раннего "обучения" плода.

Основываясь на результатах электрофизиологических исследовании сильно недоношенных детей (на 2,5-3 месяца), можно утверждать, что их мозг способен находиться по меньшей мере на трех функциональных уровнях активности. Это две основные разновидности сна - активный и спокойный - и состояние бодрствования. Периоды бодрствования весьма непродолжительны, они сочетаются с усиленной двигательной активностью. Можно предполагать, что циклы активности недавно родившегося сильно недоношенного ребенка и плода того же возраста, продолжающего свое развитие в нормальных для него условиях, близки по временным характеристикам.

Объем информации, получаемый плодом через мягкие ткани, отделяющие его от внешнего мира, во многом зависит от условий, в которых находится мать. Но в любом случае звуковые и тактильные раздражители достаточно широко представлены, чтобы стимулировать нормальное развитие мозга. Таким образом, долго господствовавшая концепция о нулевом опыте новорожденного ребенка, то есть представление о его мозге как о "чистой доске", на которой сигналы внешнего мира начинают "записываться" лишь после рождения, нуждается в коррекции. Не исключено, что информация, полученная ребенком еще во внутриутробном периоде, оказывается существенной для его развития после рождения, особенно в первые годы жизни.

Стираются ли воспоминания о раннем опыте у взрослых полностью? Обычно отрывочные воспоминания детства выхватывают отдельные эмоционально окрашенные эпизоды примерно с трехлетнего возраста, иногда чуть раньше. Ну а воспоминания грудного возраста, а тем более периода до рождения? Нет, никто не мог поделиться подобными воспоминаниями! Впрочем... Имеется немало удивительных наблюдений, демонстрирующих способность мозга хранить всю усвоенную информацию. Возможно, мозг действительно ничего не забывает, но не способен произвольно извлекать из своих глубин все сведения? Уже трех-четырехмесячный младенец многое помнит, многое знает, не говоря о годовалом. Отчего же взрослый мозг навсегда теряет ключ к кладовым с воспоминаниями раннего детства? Или можно как-то попытаться "обмануть" природу?

Понятно, что для ответа на это сложные вопросы необходимо искать обходные пути. Один из методических подходов связан с изучением так называемых внушенных в гипнозе возрастов. Как известно, в этом состоянии загипнотизированный человек способен по приказу как бы перевоплощаться, в том числе и в маленького ребенка. Г. Лозанов, болгарский специалист, В. Райков, известный московский гипнолог, и другие ученые - в своих наблюдениях достигли настолько полного перевоплощения взрослого человека в новорожденного ребенка, что удавалось получить характерные ранние рефлексы, никогда не наблюдающиеся в зрелом возрасте.

В лаборатории нейрофизиологии ребенка Института эволюционной физиологии и биохимии имени И. М. Сеченова АН СССР, которой я руковожу, также исследуются изменения в поведении и электрической активности мозга взрослых людей, в состоянии глубокого гипноза "превращающихся" в детей разного возраста. Полученные данные допустимо оценивать как аргумент в поддержку гипотезы о возможности сохранения в памяти взрослого человека сверхраннего опыта.

Была отобрана группа студентов-добровольцев с хорошо выраженной гипнабельностью - способностью впадать в глубокий гипнотический сон. Студентам внушали, что они теперь не взрослые люди, а дети различного возраста, например пятилетние, трехлетние или даже трехмесячные. В состоянии гипноза они вели себя сообразно внушенному образу, отвечали лишь на доступные им вопросы. Так, "пятилетний" мог сказать, как зовут его любимого мишку или сколько ног у собаки, но не отвечал на вопросы, элементарные для студента (например: "На каком этаже ваш деканат?"). "Трехмесячный ребенок" молчал - он еще не научился говорить в этом возрасте, зато с удовольствием играл погремушкой, норовил потянуть в рот и пососать все, что попадалось под руку.

В состоянии гипноза они вели себя сообразно внушенному образу, отвечали лишь на доступные им вопросы. Так, 'пятилетний' мог сказать, как зовут его любимого мишку или сколько ног у собаки, но не отвечал на вопросы, элементарные для студента (например: 'На каком этаже ваш деканат?')

Подобные феномены возвращенного детства под влиянием внушения в глубоком гипнотическом сне неоднократно описывались специалистами, хотя нейрофизиологические механизмы этого временного перевоплощения остаются пока невыясненными. Существенно и другое - по распоряжению гипнотизера испытуемый может либо забыть все, что было во внушенном детстве, либо, наоборот, хорошо запомнить именно тот период, который приказано помнить. Так вот, в некоторых исследованиях мы предлагали испытуемым вычеркнуть из памяти все возрастные периоды, пережитые в гипнозе, кроме тех ощущений, которые они испытывали... еще до своего появления на свет.

После пробуждения из гипнотического сна мы спрашивали испытуемого о сохранившихся воспоминаниях и слышали от некоторых из них весьма странные ответы. Они говорили о неясном ощущении невесомости, темноты, влажности, даже демонстрировали специфическую позу плода, в которой они находились... Что же это - случайность или действительно с помощью гипноза удается извлечь первые хрупкие воспоминания едва сформировавшегося и еще далеко не зрелого мозга? Трудно пока ответить однозначно на этот вопрос, исследования продолжаются...

Однако уже полученные в ряде лабораторий научные данные позволяют утверждать, что жизнь плода, спящего в утробе матери, вовсе не так проста, пассивна и изолирована от влияний внешнего мира. Несомненно, возможны какие-то примитивные формы обучения еще до рождения, и может быть, именно они лежат в основе первых фрагментов простеньких сновидений новорожденного ребенка. Одним словом, полностью исключить вероятность сновидений уже у зрелого плода человека вряд ли будет справедливым. Возможно, что эти сновидения даже участвуют в тренировке развивающегося мозга.

Но вот человек родился! На мозг новорожденного сразу обрушивается лавина информации: все новое, все незнакомое, все или почти все - в первый раз в этом огромном мире. Надо все познавать, всему учиться и многое запоминать. Трудно справиться с непрекращающимся потоком раздражителей, может быть, потому так коротки периоды бодрствования младенца, а все остальное время поглощает сон.

Высказано немало гипотез о причинах большой продолжительности сна у детей младшего возраста. Предполагают, например, что длительный сон требуется детям, чтобы в мозгу успели завершиться восстановительные процессы в "обучающихся нейронах и синапсах"^*, которые непосредственно связаны с высшими психическими функциями. Возможно, что в период бодрствования мозг не успевает справиться с переработкой непрерывно поступающей информации и поэтому время от времени нуждается в отдыхе, сне, а у детей такая потребность еще больше. Высказывается также мнение, что для развивающегося мозга ребенка требуется эндогенный, то есть внутренний, источник стимуляции коры головного мозга, которая обеспечивается удлиненным периодом сновидений.

Однако эти и многие другие попытки объяснения причин большой продолжительности сна у детей остаются не более чем гипотезами. Очевидно, объяснение следует искать не столько в физиологической, сколько в морфологической и биохимической незрелости детского мозга. В мозгу ребенка во сне совершается большая работа по формированию белковых молекул, требующихся для построения нервной ткани.

С возрастом сон укорачивается - до 16 часов в сутки у годовалых детей, до 12 часов у четырехлетних и до 10 часов в двенадцатилетнем возрасте. Цифры, конечно, приблизительные для каждого возрастного периода. Оптимальная индивидуальная продолжительность сна как у детей, так и у взрослых может существенно различаться. При долговременном обследовании ста вполне здоровых старшеклассников выяснилось, что девять из них постоянно спали меньше 6 часов, а восемь - свыше 10 часов в сутки. При жестком соблюдении режима восьмичасового сна одни будут страдать от псевдобессонницы ("все спят, а мне уже не спится"), а другие от хронического недосыпания - частой прелюдии нейрогенной дистрофии, психосоматических расстройств. Или же это будет одной из причин вялости и невнимания на уроках. Индивидуальная продолжительность сна не просто привычка, а функционально обусловленное свойство организма, которое плохо поддается насильственной перестройке.

В какой степени индивидуальная потребность во сне обусловлена генетическими факторами, а в какой мере объясняется особенностями воспитания в детстве? Установлено, что различия в средней продолжительности сна проявляются очень рано. Даже у детей в возрасте 26 недель была отмечена существенная разница потребности во сне, достигающая четырех часов в сутки.

Установлено, что различия в средней продолжительности сна проявляются очень рано

С возрастом изменяется также структура сна: из полифазного в грудном возрасте цикл бодрствование-сон постепенно становится двухфазным в одно-двухлетнем возрасте, а затем монофазным - примерно в пятилетнем возрасте, когда большинство детей перестает спать днем. Таким образом, количественные и качественные изменения сна в процессе индивидуального развития человека весьма существенны. В первые дни, недели и даже месяцы жизни детей их электроэнцефалограмма при различных функциональных состояниях имеет черты сходства.

Постепенно увеличиваются различия электроэнцефалографической картины бодрствования и сна за счет "созревания" биоэлектрической активности мозга. Создается впечатление, что темп формирования биопотенциалов мозга, характерных для бодрствования, более замедлен по сравнению со сном. То есть мозг спящего и мозг бодрствующего младенца по своим функциональным возможностям меньше отличаются друг от друга, чем в более старшем возрасте, а тем более у взрослых.

Если электроэнцефалограмма в период сна у взрослого человека имеет много общего с колебаниями биопотенциалов мозга маленького ребенка, то электрическая активность их мозга, зарегистрированная при бодрствовании, почти не сопоставима. Как будто бы мозг взрослого во сне работает подобно детскому, а после пробуждения "возрастные ножницы" становятся отчетливо заметными.

Очевидно, в медленном "созревании" биоэлектрической активности бодрствующего мозга находит отражение более продолжительный процесс формирования мозговых систем, способных к сложной системной деятельности. Поэтому задачи, легко решаемые центральной нервной системой взрослого в состоянии бодрствования, еще недоступны для маленького ребенка. А вот во сне мозг ребенка и взрослого оказывается почти на равных: хорошо потрудился - пора отдохнуть. Ну а если в содержании сновидений будут различия, беда невелика.

Деятельность мозга у детей во многих чертах принципиально отличается от взрослых. Это отражается и в различиях оценки явлений объективного мира, и в особенностях субъективных переживаний ребенка, и в своеобразных проявлениях поведения.

Нейрофизиологические механизмы, управляющие работой мозга у маленьких детей, еще слабы и быстро утомляются, поэтому ребенок, во-первых, много спит, а во-вторых, его поведение в состоянии бодрствования отличается ограниченной способностью к осуществлению четко организованных моторных реакций, обилием беспорядочных общих движений, неустойчивой концентрацией внимания и многими другими признаками "незрелости поведения".

Мы предполагаем, что по мере развития мозга у детей созревают и нейрофизиологические механизмы, которые "заставляют" нейроны работать в более жестком режиме, - тем самым постепенно создаются условия для развития более тонких двигательных реакций, а в дальнейшем и более сложной системы психической деятельности.

Дифференцированная работа отдельных "функциональных ячеек" мозга, очевидно, универсальное условие для высокоорганизованной нервной деятельности. Конечно, в качестве "функциональных ячеек" выступают не только (и не столько!) отдельные нейроны, а целые ансамбли нейронов^*.

^* (См.: Бехтерева Н. П. Здоровый и больной мозг человека. Л., 1980.)

Головной мозг ребенка развивается удивительно быстро. К трем годам он уже достигает 80 процентов веса мозга взрослого. Однако темп развития различных структур неравномерен и подчиняется биологическому закону: позже других созревают филогенетически более молодые образования, имеющиеся только у человека и высших приматов, а быстрее всего завершается развитие тех отделов мозга, которые являются более древними, то есть перешли в наследство от наших далеких прародителей - древних млекопитающих, рептилий, земноводных.

Многие черты строения и функций отдельных областей мозга сохраняются у потомков почти без изменения. Поэтому ряд самых важных - витальных функций, без которых не могли бы обойтись и наши отдаленные предки, например регуляция дыхания и сердечной деятельности, имеют свои представительства (нервные центры) в самом филогенетически старом отделе головного мозга - продолговатом мозгу.

Сон также является жизненно важной функциональной потребностью организма, представленной в своеобразной форме уже у земноводных и даже рыб. Следовательно, есть основания искать нервные структуры, обеспечивающие сон, в стволе мозга, в подкорковых структурах. Действительно, в заднем, среднем и промежуточном мозгу обнаружено немало центров, стимуляция или разрушение которых в экспериментальных условиях существенно изменяют сон.

Однако твердо установлено, что и филогенетически наиболее молодой, высший отдел головного мозга - кора больших полушарий - также не является пассивным экраном, на котором лишь отражаются процессы, происходящие в подкорке. Напротив, кора активно организует сон, о чем прозорливо говорил И. П. Павлов. Она участвует в переключении отдельных фаз сна, вносит свой вклад в формирование различных феноменов, сопровождающих сон, и, наконец, необходима для процесса пробуждения. Таким образом, сон - это целостная функция всего мозга, а точнее было бы сказать - всего организма.

Мир сновидений ребенка может быть оценен нами пока лишь с помощью его рассказа. Но поскольку более или менее вразумительные объяснения можно получить в возрасте, приближающемся к двум годам, то именно этот период жизни обычно связывают с появлением сновидений. Как же расценивать улыбку полуторамесячного младенца, его выразительные гримасы во сне? Может быть, это эмоциональная реакция на приснившийся сон? Вряд ли этот ответ будет правильным. Скорее, подобные мимические феномены связаны с периодическим колебанием тонуса отдельных нервных центров, расположенных в стволе головного мозга. В то же время нельзя исключить возможность очень примитивных сновидений у грудного ребенка еще в доречевом периоде его развития.

Сны здоровых маленьких детей очень конкретны и являются как бы продолжением тех волнующих ребенка дел, с которыми был связан прошедший день. Приведу несколько примеров детских снов, рассказанных З. Фрейдом в его работе "Психология сна". Трехлетняя девочка днем каталась на лодке, ей это очень понравилось, но показалось недостаточным. Ночью она видела сон, а утром объявила, что всю ночь проплавала на лодке по озеру.

Мальчик 22 месяцев от роду подарил любимому дяде корзину свежих вишен (естественно, с помощью родителей). Вишни были очень вкусные, но вежливый мальчик успел их съесть очень немного, о чем, очевидно, сильно сожалел. Утром он пробудился с радостным сообщением: "Герман (то есть он) съел все вишни!" Восьмилетний мальчик всю ночь "прокатался" на позолоченной колеснице в компании с Ахиллесом и Диомедом. Накануне он увлекся чтением мифов о греческих героях и высказывал сожаление, что не жил в то славное время.

З. Фрейд полагал, что сновидения маленьких детей свободны от символики. Однако более тщательные наблюдения, выполненные в последние годы, позволяют утверждать, что у многих детей с выраженными неврастеническими расстройствами и недостаточной приспособленностью к внешнему миру сновидения загружены символическими опасностями. Нередко кошмарные сны возникают после самых безобидных фильмов и сказок, но особенно часто - после страшных рассказов, прочитанных перед сном.

Образы в детских сновидениях имеют четкую возрастную динамику. Так, у трехлетних детей в сновидениях фигурируют хорошо знакомые отрицательные образы: баба-яга, серый волк, черт. Персонажи имеют большое сходство во многих деталях с иллюстрациями из книг, которые смотрел ребенок. Нередко сновидные образы проявляют агрессивность по отношению к ребенку ("Волк хотел меня съесть!").

Нередко сновидные образы проявляют агрессивность по отношению к ребенку ('Волк хотел меня съесть!')

У пятилетних детей в сновидениях фигурирует уже не один образ, а возникает достаточно сложная ситуация, нередко символически отражающая, например, дисгармонию семейных отношений. Подчас в собственном сновидении ребенок проявляет активность, пытается убежать, защититься от нападения недоброжелателей. В 7-8-летнем возрасте конкретные образы в сновидениях становятся более разнообразными: сверстники-обидчики, грозные учителя.

В возрасте 10-12 лет образы сновидений приобретают чувственную окраску и подчас по своей яркости и выразительности приближаются к галлюцинациям. В кошмарных сновидениях у детей этого возраста часто наблюдаются пространственно-временные нарушения образов и обстановки ("Скелет растет до неба"), а также нарушение схемы тела ("Доктор, помогите, у меня ручки во сне такие большие-большие, я их боюсь!").

В этом же возрасте иногда снятся "многосерийные" сновидения с продолжениями в последующие ночи, бывают и навязчивые сны. Особенно любопытны случаи рассматривания самого себя со стороны ("Меня сегодня показывали во сне"). Реже образы сновидений могут проецироваться на дневное поведение ребенка и вызывать необоснованный страх при встрече в период бодрствования с образом, подобным виденному во сне. По-видимому, еще чаще, чем у взрослых, упорные стереотипные угрожающие сновидения у детей могут сигнализировать о начинающемся заболевании. Так, у девятилетней девочки, неоднократно рассказывающей о "нападении" на нее во время сна "гуттаперчевого мальчика", который пытался ее задушить, обнаружили тяжелый миокардит.

У детей, страдающих нервно-психическими расстройствами, описаны случаи часто повторяющихся сновидений, которые проявляются днем в очень похожих галлюцинациях. И обычные, и кошмарные сновидения у детей (впрочем, как и у взрослых) наблюдаются, как правило, во время парадоксальной стадии сна, тогда как ночные страхи возникают почти исключительно в период медленноволнового сна.

Увеличение абсолютной продолжительности парадоксального сна и усиление эмоциональности сновидений могут оказаться предвестниками начинающегося психического заболевания, хотя днем никакие признаки нарушения поведения еще не заметны. Любопытно, что яркость сновидений и неустойчивость вегетативных процессов во сне находятся как бы в конкурирующих отношениях: уменьшение нестабильности сердцебиений и дыхательных движений компенсируется усилением сновидной активности, и наоборот - снижение эмоциональности сновидений приводит к "вегетативной буре".

Есть еще один способ выхода избыточной энергии во сне - движения. Когда в эксперименте попытались предельно ограничить моторную активность спящих недавно родившихся крысят, это привело к резкому увеличению нестабильности их сердечной и дыхательной деятельности. Можно предположить, что ограничение движения младенцев во время сна за счет тугого пеленания, о чем уже говорилось, имеет свои отрицательные стороны, так как лишает их "двигательной разрядки". Таким образом, сновидения не только у взрослых, но и у детей выполняют важные функции, а не являются просто отголоском деятельности "компьютера, шумящего во сне".