Первый приезд в Лондон

После этого мальчики Джонсы приехали в Лондон и там 10 октября 1955 года в помещении Общества психических исследований они впервые участвовали в опыте, условия которого приближались к чему-то разумному. Мальчиков посадили на расстоянии не менее 24 футов друг от друга, в разных комнатах однако по линии прямого зрения, проходившей через дверной проем, и при этом лицом друг к другу. Юэн, игравший роль индуктора, сидел за столом, перегороженным экраном, а под столом, образуя экран для его ног, были сложены каталожные ящики. Согласно опубликованному отчету, ни один из мальчиков не мог видеть никакой части тела другого.

Рис. 5. Расположение столов (вверху и внизу) во время первого приезда в Лондон

На первом сеансе Глин получил высокие очки в первых 3 прогонах по 25 проб в каждом, но в 3 следующих прогонах его очки упали до вероятностного уровня, едва лишь его пересадили так, что линия прямого зрения, соединяющая его с Юэном, больше не проходила через открытую дверь. Во время последующих опытов обнаружилось, что всякий раз, когда мальчики не находятся на линии прямого зрения или же когда дверь между ними закрыта, очки остаются на вероятностном уровне. Как писал Соул, "вскоре можно было почти не сомневаться, что закрывание двери или смещение с линии прямого зрения вызывает у Глина (или Юэна) психологическое торможение" [3].

Во время этого первого приезда в Лондон высокие очки были получены на 2, 3 и 4 сеансах, включая счет в 18 очков из 25, достигнутый дважды.

Наиболее вероятной причиной этих высоких очков был какой-то сигнал, пользоваться которым мальчики могли, только находясь на одной линии с открытой дверью. В этом положении было бы достаточно снять экран со стола Юэна и удалить каталожные ящички из-под стола, и Юэн был бы целиком открыт взгляду Глина. Вполне возможно, что Юэн подавал Глину сигналы, показывая ему свое колено или ступню. Край стола, за которым сидел Юэн, находился точно на линии прямого зрения, шедшей от Глина через открытую дверь. Если бы Юэн захотел сигнализировать, он мог бы сделать это, передвигая ступню или колено до тех пор, пока они не высунулись за край экрана, образованного каталожными ящичками, и стали видны Глину. Юэн слышал отзывы Глина и мог установить по ним, достаточно ли сделанное движение, чтобы быть замеченным. Отвечая на эту критику, выдвинутую мной в журнале "Нью сайентист", Соул высказал сомнение в том, что Юэн мог дотянуться до края стола; однако если высокий 13-летний мальчик сидит по ту же сторону маленького стола, что и экспериментатор, то он должен стараться сидеть так, чтобы не вылезать за край стола.

Еще одно соображение, высказанное Соулом, состояло в том; что такие движения индуктора были бы замечены Таулессом, который являлся одним из наблюдателей и стоял рядом с Глином. Однако Таулесс сообщает в письме следующее:

"Если ваши записи показывают, что, когда я присутствовал на сеансах в Лондоне, туловище Юэна было полностью заслонено от Глина, то у меня нет сомнений, что так оно и было. Я думал, что Глину были видны ноги Ю. и что вы не станете рассматривать этот эксперимент как выполненный при вполне строгих условиях" [4].

Выполнить подобный трюк индуктору довольно трудно, так как он не знает, в какие именно моменты за ним следит наблюдатель, находящийся в комнате перципиента. Индуктор знал бы, когда именно за ним наблюдает человек, стоящий рядом с ним, но экран, перегораживающий стол, мешает ему видеть что-либо впереди. Однако в этих условиях перципиент знал бы, когда именно индуктору грозит опасность разоблачения, и мог бы упреждать сигналы, произнося свою догадку со звонком колокольчика, возвещающего начало испытания. Индуктору, разумеется, не нужно подавать сигнал, если перципиент уже сделал свою догадку. И действительно, в тех случаях, когда мальчики набирали очки на вероятностном уровне, перципиент высказывал свои догадки именно этим способом:

"Услышав, как звякнул колокольчик, Глин обычно выжидал несколько секунд, и только тогда делал свой выбор, однако мы заметили, что, когда ему становилось скучно и он начинал плохо набирать очки, его метод менялся и он протяжно называл букву сразу же после звонка колокольчика. В такие моменты он даже не пытался скрыть свою скуку" [5].