Впечатления

Работая над этой книгой, я сознавал, что мои цели и задачи могут быть поняты неверно. Мне хотелось бы заметить для читателей, мыслящих научными категориями, что я отчетливо понимаю: то, что я сделал, не представляет собой научного исследования. А моим коллегам-философам я хочу сказать, что я вовсе не питаю иллюзий, будто я "доказал", что есть жизнь после смерти. Исчерпывающее обсуждение этой проблемы вовлекло бы нас в дискуссию, выходящую за рамки этой книги, так что ограничусь несколькими короткими замечаниями.

В специальных исследованиях, посвященных логике, праву или какой-либо научной проблеме, такие слова, как "вывод", "свидетельство" и "доказательство" являются техническими терминами и имеют более точное значение, чем при употреблении их в обычной жизни. В повседневном языке те же самые слова употребляются куда более свободно. Достаточно даже поверхностного взгляда на многие сенсационные статьи в популярных журналах, чтобы узнать, что почти любая малоправдоподобная история преподносится читателю как несомненное "доказательство".

В логике то, что может или не может быть сказано на основании имеющихся предпосылок, не имеет права носить случайного характера. Оно совершенно точно определяется правилами, положениями и законами. Когда кто-либо говорит, что он пришел к определенным "выводам", это означает, что любой исследователь, который будет исходить из тех самых предпосылок, придет к тем же самым выводам, если только он не сделает логической ошибки.

Это замечание объясняет, почему я отказываюсь делать какие-либо "выводы" из моего исследования и почему я говорю, что не пытаюсь конструировать доказательства очень древнего учения о том, что жизнь продолжается после смерти тела. И все же я считаю, что данные о предсмертном опыте имеют большое значение. Единственное, к чему я стремился при создании этой книги, - найти некоторый средний путь их интерпретации, путь, который, с, одной стороны, не отрицает этого опыта на основании того, что для него не имеется логического или научного обоснования, а с другой - лишен сенсационных восклицаний о том, что "доказательно", будто есть жизнь после смерти.

В то же время, как мне кажется, следует допустить, что наша неспособность сформулировать такое доказательство связана не с ограничениями, накладываемыми собственно предсмертным опытом. Вероятно, это обусловлено ограничениями, присущими научному и логическому мышлению. Не исключено, что в будущем наука и логика будут отличаться от современных. (Следует помнить, что исторически научная методология не представляла собой неизменную статическую систему, а была изменяющимся, динамическим процессом).

Итак, я говорю в конце своей книги не о выводах или доказательствах, а о чем-то гораздо менее определенном, - об ощущениях, вопросах, аналогиях, удивительных фактах, нуждающихся в объяснении. По существу, правильнее, наверное, говорить не о выводах, которые я делаю на основании моих исследований, а о том, какое впечатление произвело данное исследование на меня самого. На это я могу ответить следующее. Есть что-то чрезвычайно убедительное в том, что видишь человека, рассказывающего тебе о том, что он пережил, но эту убежденность не так легко передать при написании книги. Для этих людей их предсмертный опыт был совершенно реальным событием, и благодаря моему знакомству с ними этот опыт стал реальным и для меня.

Конечно, я понимаю, что этот довод психологический, а не логический. Логика есть всеобщее достояние, а психологические доводы таковыми не являются. При одних и тех же обстоятельствах одно и то же явление произведет на одного человека одно впечатление, а на другого - совершенно иное. Это зависит от мировоззрения человека, его темперамента и т. п. Я не хочу утверждать, что мое отношение к данному исследованию должно быть законом для всех остальных. В таком случае может возникнуть вопрос: если интерпретация этого опыта носит столь субъективный характер, то зачем исследовать эти явления?! В ответ на это я могу только еще раз указать на всеобщий интерес людей к вопросу о природе смерти. Поэтому я думаю, что любой свет, который может быть пролит на эту тайну, будет хорош.

Освещение этого вопроса необходимо для людей многих профессий и для академических исследований. Это необходимо и для врача, которому приходится встречаться со страхом и надеждой умирающего больного, и для священника, помогающего встретить смерть. Это необходимо также и для психологов и психиатров, т. к. для того, чтобы избирать подходящие и эффективные методы для лечения душевных заболеваний, им необходимо знать, что представляет собой сознание и может ли оно существовать отдельно от тела. Если нет, то в этом случае усилия по разработке методов психологической терапии должны быть направлены исключительно в сторону поисков физических методов - новых лекарств, электротерапии, нейрохирургии и т. п. С другой стороны, если имеются указания на то, что сознание может существовать отдельно от тела, как нечто, живущее по своим особым законам, тогда лечение нарушений сознания должно быть совершенно иным.

Однако здесь затрагиваются вопросы еще более важные, чем чисто академические и медицинские. Сюда относится проблема глубоко личная, ибо от того, что мы узнаем о смерти, зависит то, как мы будем жить. Если опыт, о котором рассказывалось в этой книге реален, то он находится в безусловной зависимости от того, что каждый из нас делает в этой жизни. И в этом случае совершенно справедливо, что мы не можем достаточно полно понимать эту жизнь, если мы не можем уловить хотя бы проблеска из того, что лежит за ней.